Характерно, что в Украине укоренилось представление о бакалавриате, как неком неполном и неполноценном высшем образовании, как в высшей школе, так и на рынке труда. Лично я считаю, что совершенно безболезненно можно сократить срок подготовки специалиста до 4 лет за счет оптимизации учебных планов и на законодательном уровне декларировать, что уровень специалиста ничто иное, как уровень западного бакалавра. Прием в вузы вести на этом уровне, а дополнительный год обучения только для магистров. Ввести практику после каждого курса. Дипломный проект бакалавра (для инженерных специальностей) выполнять на основе 2-3 курсовых проектов по учебной или реальной теме. Такой опыт, например, есть на кафедре прикладной математики НТУУ. Магистратура - еще один год: еще один учебный семестр и семестр на подготовку аттестационной работы. Тем более, это актуально вследствие перехода на 12-летнее обучение в средней школе.

(Цитируется по www.russ.ru/ist_sovr/sumerki/20030505_bol.html)

Ломка традиций - вещь чрезвычайно болезненная. Что потеряем? Фундаментальность образования - это наш "конек".

Мы где-то в 60-е годы попытались подсчитать, сколько реально учатся наши студенты, если учитывать их отвлечение на знаменитую тогда "картошку" и прочие малополезные для высшего образования вещи, - оказалось, 3,5-4 года. А ведь это был "золотой век" советского образования, и мы считали, что мы готовим прекрасных специалистов, и на самом деле так оно и было. Так что и здесь надо сначала посмотреть на наше программное хозяйство, наши методические ресурсы и т.д. и т.п., и я уверен, что мы тогда сможем, действительно не только не отказываться от него, но, возможно, и дальше развивать фундаментальное образование.

Кстати, наверное, все помнят, что мы и это проходили: в свое время у нас была такая практика, когда иностранцам, которые кончали наши вузы, присваивали звание "магистра" именно потому, что иначе им не устроиться было на работу, когда они возвращались к себе домой. И получалась совершенно нелепая, парадоксальная ситуация, когда Ваня Иванов получал обыкновенный диплом, а Джони Джонс получал диплом "магистра", хотя они учились в точности по одной и той же программе.

Я думаю, что нашим Физтеху и прочим засим нет необходимости как-то встраиваться в какой-то общий шаблон. Это первое замечание.

Второе, что касается неполного образования. Извините меня, это полное образование.

На самом деле, в русских переводах часто появляется: первое, неполное - "бакалавр". Это говорится у нас... Но это не только у нас в стране, в Украине тоже "бакалавр" считается неполным высшим. (Неверно! В Украине бакалавр - это де-юре базовое высшее образование. Ред.). Базовым, но, тем не менее, и техникум может давать такое образование, то есть по тому, как это дело лицензируется и аккредитуется, - это все-таки не специалист, не "магистр".

Это категорически неприемлемо и не совпадает с тем, что записано в нашем законе. Это нашему закону противоречит. И я думаю, что когда мы будем с Украиной как-то сближаться, все равно мы должны будем их к нам приближать, а не опускаться до того уровня. Это второе замечание.

Что касается многоуровневости. У нас сначала было нормально - "бакалавр", "магистр", рядом была, к сожалению, пятилетка (пятилетний срок обучения в вузах. АИ), потом мы поправили и сделали хуже, когда у нас пошли ступени - "бакалавр", "специалист", "магистр" как последовательные.

Это, я считаю, дурь, которая нам всем, чиновникам, мозги запутала. Потому что нормально было бы: человек отучился в базовом формате на бакалавра, а потом или идет просто работа, если он уже нашел работу на фирме, где его диплом признаваем, или доучитывается на специалиста или на магистра.

Последняя образовательная ступень всегда у нас была аспирантура, которая нормально завершается защитой кандидатской, которая в принципе с какими-то допусками совместима, сопоставима с "пи-эйч-ди". Но "пи-эйч-ди" там - более образовательная, у нас - более научная: у нас первый год - идет на сдачу кандидатского минимума, потом человек занимается наукой.

Прошлой осенью была подписана Министром методика и разослана во все вузы. Методика на одну страничку, как я говорю, - "дуракоустойчивая" процедура перевода наших академических часов, которые в наших вкладышах сидят, в единицы измерения, абсолютно того же веса, что и европейский кредит, то есть примерно 60 кредитов в один учебный год. (В НТУУ с 2003 г. тоже вводится механически такая система; 54 часа - 1 кредит. Ред.).

Третье касается аттестации, проверки качества. Если мы говорим о расширении мобильности, о возможности перехода временно, для завершения образования, в другой вуз, то нужно вводить возможность аккредитации отдельных программ.

Мобильность. Я знаю, что в Европе даже применяется такая форма, что если в вузе примерно 50% или около того извне, тем более из-за границы, то они получают какие-то дополнительные льготы или какое-то финансирование. То есть мобильность как бы специально стимулируется, исходя из того, что рынок труда - общеевропейский и надо к этому рынку готовить студентов, пока они учатся. Я считаю, что у нас ситуация существенно иная на рынке труда, это во-первых.

Мне эта история показалась очень символичной, потому что рынок труда - это океан, и что должна дать система образования выпускникам? Конечно же, знания, но она одновременно должна учить их с этими знаниями плавать и сражаться с волнами в океане. И мне кажется, что это своего рода призма или угол зрения, через который можно смотреть на Болонский процесс и на преимущества и недостатки, которые давят.

Первое, что высшее образование - это важный фактор мобильности на рынке труда. Ну, естественно, образование формирует предложение труда, структуру предложения, чем предложение гибче, чем оно лучше подходит под спрос, тем лучше и для экономики в целом, и для отдельных людей.

Что для этого нужно - оно должно быть сопоставимо и прозрачно. Другими словами, если переходить на язык экономики труда, - расходы, издержки у людей на поиск работы и у работодателей на поиск работников и проверку их качеств должны быть меньше, тогда люди быстрее найдут работу, тогда безработица, если она случается, она короче. И с этой точки зрения как раз то, что предполагает Болонский процесс, это как раз очень хорошо нам подходит.

Есть недавние исследования, которые сравнивают производительность труда в Соединенных Штатах и в Западной Европе. И одна из причин, согласно этим исследованиям, почему производительность труда в Соединенных Штатах выше, чем в Западной Европе, - это потому, что американское образование более общее, а европейское - более специальное.

Это означает, что та специальная компонента, которую люди получили, обучаясь в институтах, перестала существовать - она амортизировалась по несколько раз, ничего не осталось. Но каждый переход дает прибавку к общему образованию.

Сфера образования более серьезна даже, чем сфера экономики. Она затрагивает и по количеству людей намного больше, потому что для России это десятки миллионов в любой сфере образования.

У нас в общественном сознании, даже в среде экспертов, еще действует колоссальная инерция 90-х годов - доминирование тенденции глобализации. Я буду, может быть, несколько более радикален, но: никакого общеевропейского экономического пространства нет.

1) о единых европейских рынках труда. И оценка квалификации по единой сетке, естественно, необходима. Но эта категория касается аспектов скорее экономических. И в ней, в свою очередь, необходимо отметить 2 важнейших момента:

а) Проблема миграционных потоков; в связи с ней встает вопрос о необходимости их социализации и натурализации - в том числе, интеллектуального и культурного порядка. Авторы проекта предполагают, что существует два пространства. Первое - из которого потоки идут. Второе - та новая территория, где происходит натурализация и осуществляется подпитка новыми ресурсами. Таким образом, миграция осмысляется как ресурс, привозное сырье, которое необходимо приспособить к нуждам сообщества. В этой связи понятна точка зрения на Россию как на источник сырья. Закономерно, кстати, что статус России не определен, и на ближайшей Берлинской встрече предполагается лишь присутствие российского наблюдателя.

б) В идее создания единого образовательного пространства лежит второе концептуальное представление - о мобильности и о возможности перекачивать человеческий капитал в зависимости от коридоров на территории Европы. Стандартизация и оценка в единых терминах облегчает переброску, перекачивание ресурсов. Кроме того, она может рассматриваться как инструмент защиты и повышения обороноспособности в противостоянии американским университетам.

И вот эта способность самопроектирования, доквалификации, переквалификации, сознательного изменения себя на протяжении трудовой жизни заложена в образовательной стратегии Болонской программы, предлагающей несколько развилок- выборов. И совмещение различных национальных систем образования позволяет, таким образом, расширить поле и решать проблемы.

Таким образом, часть финансовых средств отойдет к университетам-лидерам, что в свою очередь означает концентрацию ресурсов вокруг них, соответственно, возможность изначально мощным университетам стать еще более привлекательными. Сегодня российское университетское сообщество не переживет конкуренции. Прямое включение катастрофично.

Создание крупных университетских комплексов - по вертикали и горизонтали. Такие крупные площадки за счет концентрации ресурсов могли бы компенсировать разрыв между европейским ведущим университетом и российским. Промежуточным шагом может стать создание совместных программ российско-европейских, в которых можно было бы апробировать контакты на уровне отдельных учебных заведений (а не в масштабе государства), ввести международную сертификацию дипломов и тем самым протестировать перспективы и возможные риски.

Я бы вообще от этого слова отказался. В уме у нас должны быть два концепта - специалист, как его ни назови, и магистр, как его ни назови. Обращаю внимание: в Болонской концепции, Болонской конвенции нет конкретных названий, говорится только о двух ступенях.

Вторая мысль - кратчайшая. Не так все просто обстоит. Я бы мог по семи или восьми позициям обнаружить существенные проблемы: это и проблемы стандартизации, и процедуры перехода с курса на курс, и проблема простого объема учебного плана, и системы лицензирования, аккредитации, которые иначе у нас выглядят, и проблема одной ученой степени, которая задана нам. То есть надо двигаться последовательно и осторожно.

Ведь обратите внимание: никто особо даже не лезет в то, а что там в этом стандарте (имеется в виду международные стандарты образования. Ред.) написано, главное - что нас не позвали его обсуждать. Мы такие хорошие, а нас не позвали. Да, нас не позвали.

Я совершенно согласен с тем, что Болонский процесс порожден не проблемой того, как оградить свой рынок или завоевать рынок, он порожден осознанием того, что европейские государства проигрывают англосаксонской традиции на мировом рынке труда, - вот в чем эта проблема. Это региональный стандарт, точно такое же значение имеющий, как программа Буша по поднятию уровня преподавания математики в американских средних школах, - это догоняющий стандарт.

Более сложных вещей я для себя отмечаю три. Первая - это неоднородность российского образования. Да, образование в России очень неоднородно, оно более неоднородно, чем в Соединенных Штатов, Германии и т.д. Это неоднородность образования, где государство очень слабо для того, чтобы следить, правильно ли соблюдаются заявленные стандарты. Есть очень большое желание пойти в вуз, чтобы просто уйти от армии, поэтому люди соглашаются на любой вуз. Есть очень непрозрачные традиции рынка образования. И вот эта неоднородность российского образования вдвойне требует скорейшего введения определенных понятных единиц измерения.

В Соединенных Штатах Америки есть сильные вузы, есть слабые вузы: есть Гарвард, и есть те, о которых никто не знает. Да, есть. В Соединенных Штатах существует многолетняя очень мощная традиция прозрачной, детальной информации для потребителя и серьезного выбора. За 2-3 года начинается изучение справочников семьями, условия кредитования и т.д. и т.п. Ну нет такой традиции в России. Как и в Европе, кстати говоря, ее нет.

Опасны не стандарты, опасны выводы, которые мы можем сделать на основе такого рода стандартов. Например, возможности трехлетнего бакалавриата. Господь с вами, что такое значит трехлетний бакалавриат в России? Мы сравниваем себя со странами, в которых есть лицеи, в которых учат 12 или 13 лет. Ну, наша пятилетка (пятилетнее образование. Ред.) - это их бакалавриат. Вообще говоря, я считаю, что мы учим более жестко, более интенсивно, более жестоко по отношению к обучающемуся; но, простите меня, мы не учим больше, чем они.

Я могу себе представить, что на основе принятия вот этого стандарта (т.е. возможный переход на бакавриат в 3 года. АИ) у нас будет. У нас будет массовое выпадение образования для бедных в трехлетку. То, что мы держим стандартом - мы перестанем стандартом держать. Следует это из того, что есть в Болонской декларации? Нет, не следует. Но извините, господа, мы с вами нация, которая регулярно поступает по принципу "заставь дурака Богу молиться" и т.д.

Следующая проблема - Болонский процесс нас там, вообще говоря, как равноправных участников, не ждут. И не ждут нас там, в первую очередь, вновь присоединившиеся страны, которым Россия абсолютно не нужна как конкурент не только на образовательных рынках, но и на рынках труда.

Как себя вообще вести? … И вот то, что мне кажется наиболее приемлемым для России, - присоединиться. Я не вижу лично из того, что знаю о Болонском процессе, никаких рисков в принятии этой формы счета; но внутри параллельно создать свое более жесткое ядро стандартов. Болонский процесс и Болонская декларация этому никак не противоречит. Более жесткое ядро стандартов, которое как раз и формировало бы и закрепляло бы сложившуюся национальную традицию российского образования. Мне кажется, что это лучший ответ, который мы можем здесь дать.

Отказаться от присоединения, от вхождения в Болонский процесс - глупо, но присоединяться без каких бы то ни было условий, никто от нас там условий не примет, и глупо эти условия формулировать, - а внутри себя спокойно сделать определенные дополнительные действия, дополнительные стандарты, исходя из необходимости фиксации тех преимуществ и необходимых дополнительных стандартов бывшей советской системы образования. Если мы еще за свои собственные ограниченные деньги воспитываем эту невостребованность, это самое глупое, что мы можем сделать, и нам нужна срочная перестройка образования в этом плане и, конечно, в плане жесткого доформулирования стандартов образования, которые на сегодняшний день открыто попираются структурами, которые образование просто рассматривают как вариант торговли бананами.

• Сергей Митрофанов. Плюсы и минусы "болонского процесса"
• Юрий Афанасьев. Болонский аршин: русский университет vs европейский
• Александр Логунов. Нам придется менять отношение к сфере образования